Странные вещи начинаются в России с театра. Кто мог предсказать, что... дело "критиков-космополитов" станет частью завершения сталинской эпохи?.. "Дело Седьмой студии", его обострение с девятичасовым "этапированием" Кирилла Серебренникова... с толпой у суда 23 августа, с блестящим списком поручителей и умением власти его не заметить, с яростной грызней всех со всеми в соцсетях, - тоже кажется этапным. В основе своей - дело "театральное". И правы те, кто повторяет в ФБ: нельзя открывать сезон (со всеми ожидаемыми премьерами, фестами и открытием новых сцен), никак не замечая, не отмечая "избирательное" и пока бездоказательное дело. В редакции "Новой газеты" возникла идея: как это сделать. Нет, никаких речей худруков у рампы. Просто добавить к привычным трем звонкам перед спектаклем - четвертый. В знак солидарности с фигурантами дела. И в знак общей тревоги.

Елена Дьякова, обозреватель "Новой газеты". "Четвертый звонок. По ком он будет звонить?"

На вручении мне премии выступали с приветственными речами Тихонов, Сурков, Арагон, Анна Зегерс, колумбийский писатель Саломеа. Потом полагалось выступить мне. Речь была короткой. Я сказал: "Каково бы ни было национальное происхождение того или иного советского человека, он прежде всего патриот своей родины... ревнитель братства, бесстрашный защитник мира". Эти слова были продиктованы событиями, и я снова вернулся к тому, что меня мучило: "На этом торжестве в белом парадном зале Кремли я хочу вспомнить тех сторонников мира, которых преследуют, мучают, травят, я хочу сказать про ночь тюрем, про допросы, суды - про мужество многих и многих..." В Свердловском зале было тихо, очень тихо. Люба потом рассказала, что, когда я сказал о тюрьмах, сидевшие рядом с нею замерли. На следующее утро я увидел в газете мою речь выправленной - к словам о преследовании вставили "силы реакции": боялись, что читатели могут правильно понять мои слова и отнести их к жертвам Берии.

Илья Эренбург. "Люди, годы, жизнь"