Авантюра Путина с Крымом и Донбассом не могла не обернуться военным пожаром. Пламя вроде бы потушили, но угли-то тлеют. И пока не вспыхнуло снова, надо было ехать в Украину, хотелось своими глазами увидеть то, что с ней стало. Увидеть и кажущийся спокойным Киев, и прифронтовые города - Харьков, Днепропетровск, Запорожье, Мариуполь, но прежде всего родной город - оккупированный Луганск. И, если получится, постоять у того рубежа, где когда-то проходила линия фронта и делила родовое село на две части. Но это при немцах, в 1942-43 годах. Теперь же Донбасс сам накликал на свою голову и войну и разруху. И это край, всегда гордившийся тем, что никогда не гонит порожняк. Оказывается, еще как гонит! Поэтому легко и бездумно стал пешкой в чужой игре. Но наблюдать драму земляков со стороны и досадно, и стыдно, и больно.

Сначала это был север Луганской области: Лисичанск, Сватово, Старобельск, Меловое - ни сепаратистам, ни российским войскам эти районы захватить не удалось. Но страху на людей нагнали. Отрезанные от областной столицы городки жмутся к Харькову, туда ездят на работу, за товаром - впрочем, на работу в Москву(!) тоже ездят. Настроения у людей разные, но больше всего боятся бомбежек. Недалеко от Старобельска стояли части Нацгвардии, сначала там летали российские беспилотники, а потом... Короче, с тревогой встают, с тревогой и спать ложатся. Ведь если что, то и Харьков не сможет укрыть. Этот город и сам лакомый кусок для агрессора. Весной не получилось объявить Харьковскую республику, но сепаратистское подполье продолжает активно действовать. А то откуда в городе взрывы за взрывами?

Как похвастался некий агитатор «Новороссии», «Харьков скоро будет нашим. Там уже все готово». Хвастался на станции Чертово Северо-Кавказской железной дороги. Где в ноябре пришлось застрять чуть ли не на сутки - единственную гостиницу к тому времени уже с месяц как оккупировали российские военные в штатском. Местные рассказывали - встали на постой со своими двухъярусными кроватями.

О, это Чертково и его контрольно-пропускной! Там российский пограничник поинтересовался: «Значит, на родине побывали? И как на родине?» - «А то вы не знаете!» - «Не знаем. Нас туда не пускают» - «И правильно делают» - сорвалось с языка. И язык пришлось прикусить. А то пограничник напрягся, стал придираться, а за ним и другой вдруг поинтересовался: «Что у вас в рюкзаке?» - «Хотите проверить?» Но, видно, определив на глаз, что рюкзачок не серьезный, пропустили без обыска.

Интереснее было в следующую поездку, на других российских КПП. Из Каменск-Шахтинского безлошадные добираются до границы на попутном транспорте (до Луганска всего 103 км), дальше пешком до известного теперь всем российского пункта Изварино. Здесь ничем не интересовались, сканировали паспорт и только. С некоторым мандражом вместе с другими следую дальше, и вот уже виден ангар с надписью «ЛНР», и подобие поста с бородачом в камуфляже. От протянутого документа бородатый в кубанке с малиновым верхом отмахнулся: «Вас уже проверили, проходите...» Ах, вот оно что! Вот кто, оказывается, в доме хозяин! И не надоело России который месяц раздраженно заверять мировое сообщество: мы тут ни при чем!

От Изварина снова на перекладных, сначала до Краснодона, а оттуда в Луганск. Везде следы войны, есть они и в городе. Хотя страшнее выглядят не выбитые стекла и обрушенный угол здания, а оставшиеся от избирательной кампании билборды. На них боевик с автоматом настойчиво зазывает: «Приходи на выборы. Будут все свои». Хорошо хоть автомат держит дулом вниз.

Выборы прошли, но город и люди будто пеплом присыпаны. Пустыми громадами стоят многие заметные здания. Ну бог с ними, с цирком и теми же супермаркетами, но не работают вокзалы - ни железнодорожный, ни автобусный. Только у одной из платформ автовокзала будка диспетчера. Закрыты банки и сберкассы, валюта только у менял на рынке. Но расчеты в гривнах, в чем же еще. Правда, платежеспособность граждан аховая: нет пенсий - за ними надо выбираться на подконтрольную украинской власти территорию. Рабочим задерживают зарплату, бюджетникам ее не платят вовсе. В том числе хирургам в больницах и врачам скорой помощи. И говорить в такой ситуации о лечении не приходится.

Магазины работают, и хоть ассортимент по сравнению с довоенным временем скудный, но продукты сплошь украинские. Они считаются качественнее, а если появляются российские, то все подозревают, что из «гуманитарной помощи». Кстати, о российской помощи Донбассу. Из восьми конвоев на начало декабря продовольствие в Луганске выдавали всего лишь раз (подчеркиваю - один раз!) Два килограмма крупы, два баночки консервов и полпачки рафинада на человека. Интересно, чем пилили эти пачки? Так что о «конвоях добра» луганчане имеют самое конкретное физическое представление. Так давились за жалкой подачкой - у некоторых ребра до сих пор болят.

Что касается коммунальной жизни, то она по советским меркам вполне сносная. Газ есть (для поддержки своих марионеток Россия последний кубометр пожертвует!), а проблемы с водой в Луганске были и до войны. Вода и теперь только по графику, особенно жесткому на окраинах города. Тепло в квартиры подается, но надежнее газовые котлы - их начали устанавливать еще в девяностые и в частных домах, и в маленьких кухнях хрущевок. Другое дело, что оплачивать эти блага народу нечем. И если в теплом особняке за высоким забором и с «плазмой» на стене (кстати, обладатели спутниковых антенн беспрепятственно смотрят украинские каналы!) можно поверить, что война далеко, пусть и бухает где-то за городом беспрерывно, то как выживают в бедных хатах одинокие старики - отдельная тема. Как и тема поддержки сепаратизма.

Поддержка была. И со стороны не только русской части населения, но, пусть малой, и украинской. Правда, при первых признаках военного режима народ резво побежал в разные стороны. Первыми покинули молодую республику самые образованные и самостоятельные - деловые люди, квалифицированные врачи, юристы и прочие. Квартиру в Луганске сейчас действительно можно купить за бесценок, только некому оформить сделку - практически нет нотариусов. Хотя зачем нотариус, когда при таком «гуляйполе» да с автоматом наперевес можно экспроприировать хоть движимое, хоть недвижимое. Потому-то народ в городе ведет себя осторожно, самое ценное припрятал и теперь сидит тихо, терпеливо дожидаясь конца преставления. Цену разнообразным «премьерам» своей «республики» они теперь хорошо знают - все сплошь артисты погорелого театра. Впрочем, погорельцы и массовка, и зрители, сделавшие этому «театру» кассу.

Сепаратистским ветром в Донбасс нагнало такого человеческого мусора, что еще долго там не будет нормальной жизни. И хоть Луганск никогда не считался ни научным, ни культурным центром, но теперь город и вовсе пустыня - практические все высшие учебные заведения украинской властью выведены за пределы ЛНР. Худо-бедно работают лишь школы и детские сады - вот и все образование. Что будет с детьми, с теми, кто уже с малолетства знает, что зимой идет снег, весной распускаются листочки, а летом бывает война? Что будет с родителями этих детей? Чем будет жить сам Донбасс, когда шахты‬ подтоплены, заводы разрушены и взорваны не только мосты, но и мозги?

Разуверившиеся во всем, люди клянут и сепаратистов, и украинскую власть вместе с Порошенко и Верховной радой. Но новостей ждут не из Москвы - из Киева. По привычке? И все больше становится тех, кто хочет одного - вернуть прежнюю жизнь. «Чтобы было как было». Только боятся признаться себе, что так, как прежде, не будет никогда. И признать, что, возжелав поменять шило на мыло, потеряли и шило, и мыло. А главное, честно сказать себе: и мы виноваты. Своими руками подбрасывали дровишек в тот костер, куда Путин плеснул бензина. А потому могли бы и догадаться, что, как шутят в Сети, не Стрелковым было начато, не Гиркиным и закончится. Хотя нам ли пенять неразумным донбассцам! Не мы ли в России вырастили этого монстра? Не мы ли покорно принимаем его психоз за норму?

Домой возвращалась рейсом Луганск - Ростов. Сразу за городом навстречу попалась колонна военных грузовиков. На фоне неубранных, стоявших, как черный лес, подсолнухов, машины шли долго. И эта картина, как ничто другое, обещала: конфликт надолго. А тут еще для убедительности рядом в салоне два парня из тех самых российских «добровольцев». На погончиках армейских курток вместо лычек георгиевская лента. Видно, навоевавшись, ехали на побывку домой.

Границу пересекали на пропускном пункте Должанский. Серьезный такой пост, со сканированием багажа, собаками и другими примочками. На подъезде в салон зашел пограничник и сразу приступил к парням: «Со службы? Патроны в карманах не забыли? Предупреждаю сразу, все незаконное сбрасываем здесь, через десять метров - протокол и в клетку!» Те тут же выдали и гильзы, и новенькую каску - мол, это все. Но не тут-то было.

Цивильных быстро пропустили через контроль, а парням устроили личный досмотр, видно, предполагая обнаружить в солдатском исподнем по гранатомету. Не нашли, но мелкие фронтовые цацки отобрали. Парни вернулись в автобус раздраженными: «Теперь пусть сами себя защищают...» Понятное дело, любая власть пресекает вывоз трофеев из района боевых действий. Но с российскими «добровольцами» особая статья. Потрошить - этого мало, хорошо бы и память стереть. А то один из парней не особо и скрывал: «Меня фээсбэшник сблатовал. Говорил, такой опыт будет, такой опыт...» (Он и позывной вербовщика назвал.). «Опытом», судя по всему, вояки остались недовольны. Уже в Ростове, увидев на табло обменников курс валют, отреагировали весьма экспрессивно. Спрашиваю: «Вы что же, только сейчас об этом узнали?» - «Откуда! Мы в такой заднице были! Никакой связи абсолютно...»

Да, связь дело архиважное. В августе 2014-го замолчали телефоны дорогих для меня людей в Луганске - и только в ноябре уже из Киева смогла я дозвониться и узнать трагическую весть. Глава семейства Александр Васильевич (фамилию не назову) погиб именно в августе при минометном обстреле. Этот 48-летний деятельный мужик, прошедший Афганистан, нашел смерть буквально на пороге своего дома. И жизнь большой семьи непоправимо надломилась. В таких случаях теперь принято спрашивать: «А кто стрелял?» И здесь ответ однозначен: снаряды и пули, убившие и Александра и сотни мирных людей в Донбассе, отливали в Кремле.