Предложение главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова разрешить выдачу тел боевиков родственникам вполне разумно. Безумны законодательные нормы, запрещающие такую выдачу. Безумны хотя бы своей мотивировкой: говорилось, что если тела не выдавать, то их могилы не станут объектом поклонения со стороны других экстремистов. Вероятно, законодатели так пристально изучали этих экстремистов, что не заметили, что салафиты, которых у нас называют ваххабитами, отрицают поклонение чему бы то ни было материальному и к телам относятся безо всякого почтения.

С другой стороны, таким образом был дан мощный козырь для подполья в целом. Идеологи исламистов заявили, что раз тела захоронены неизвестно где на территории России, то вся территория России становится священной землей и законным объектом для джихада. Я подозреваю, что наши малограмотные законодатели о таком последствии не догадывались. Вряд ли стоит объяснять злым умыслом то, что объясняется обычной глупостью.

Так что шаг Евкурова важен и, надеюсь, станет прецедентом не только для Ингушетии. Юнус-Бек Евкуров старается сделать так, чтобы не убитых боевиков было больше, а чтобы меньше было тех, кто бегает в горах и стреляет. На днях было проведено совещание, на котором были собраны все силовики, работавшие по одному сфабрикованному пыточному делу. И, в общем, Евкуров устроил разнос и сказал: «Вы мне будете отчитываться не трупами (напомним, Медведев предлагал такую систему отчетности – А.Ч.), а тем, скольких вы вернули из леса». Это все очень разумно. Другое дело, насколько это стыкуется с современной российской административной реальностью.

Разумеется, я думаю, что будет противодействие со стороны силовиков, и вот почему. Нам известно очень много случаев, когда люди, объявленные боевиками, убитыми где-нибудь в бою в горах, на самом деле сильно загодя были похищены, их где-то держали и потом при случае они становились «добычей» в ходе «успешных спецопераций». Такие дела вскрываются редко, но примеров много и в Чечне, и в Ингушетии, и в Дагестане.

Если тела будут выдавать, то следы прижизненного воздействия на человека будут вполне видны. Будет труднее фабриковать, фальсифицировать контртеррор. Для государства это безусловно лучше, а для отдельных его представителей, которые привыкли отчитываться посредством таких, как они это называют, «выходов за результатом», сложнее. Вопрос в том, чьи интересы в данном случае важнее для нас.