Справка

Решение о приемлемости жалобы #57950/00 Зара Адамовна Исаева против России (Резюме)

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

РЕШЕНИЕ О ПРИЕМЛЕМОСТИ

Жалобы № 57950/00 Зара Адамовна ИСАЕВА против России

ФАКТЫ

Заявитель, Зара Адамовна Исаева, гражданин России, родилась в 1954 г. Она жила в Катыр-Юрте, Чечня, но в настоящее время находится в Ингушетии. Она представлены перед Судом г-ном Кириллом Коротеевым, юристом "Мемориала", российской правозащитной неправительственной организации, находящейся в Москве, и г-ном Уильямом Боурингом, профессором Университета Северного Лондона.

А. Обстоятельства дела

Некоторые факты данного дела оспариваются сторонами. Из их заявлений, они могут быть представлены следующим образом.

Атака на Катыр-Юрт

Осенью 1999 г. российские войска начали вооруженные действия в Чечне. После занятия ими г. Грозного в начале февраля 2000 г. значительная группировка чеченских боевиков покинула город и направилась в юго-западном направлении в горы. 4 февраля она вступила в Катыр-Юрт.

Заявитель утверждает, что сильная бомбардировка Катыр-Юрта началась рано утром 4 февраля. Заявитель и ее семья прятались в подвале дома. Когда обстрел закончился около 3-х часов дня, заявитель и ее семья вышли на улицу и увидели других жителей села упаковывающими вещи и покидающими село. Семья заявителя и их соседи сели в микроавтобус "Газель", принадлежавший семье заявителя, и поехали по улице Орджоникидзе, покидая село. Почти сразу после выезда из их дома самолеты появились вновь, снизились и стали бомбить машины на дороге. Это происходило около 3.30 пополудни. Сын заявителя, Зелимхан Исаев (23 года), был поражен снарядами и вскоре скончался. Три других человека в их автомобиле также были ранены снарядами. В течение этой же атаки три племянницы заявителя также были убиты: Зарема Батаева (15 лет), Хеда Батаева (13 лет), Марьям Батаева (6 лет). Заявитель также утверждает, что в тот же день ее племянник Заур Батаев был ранен и в результате стал инвалидом. Заявитель и раненые были доставлены одним из родственников заявителя в г. Ачхой-Мартан. Они боялись возвращаться в Катыр-Юрт, потому тело сына заявителя было похоронено в Ачхой-Мартане.

Заявителем представлены расшифровки интервью с тремя жителями Катыр-Юрта, сделанные "Мемориалом" через некоторое время после событий. Свидетели описывают массированные бомбардировки села 4-5 февраля и подтверждают, что было множество жертв среди мирных жителей, пытавшихся покинуть село на машинах.

Согласно Правительству, в начале февраля 2000 г. большая группа чеченских боевиков (850-1000 человек), покинув г. Грозный, заняла Ктаыр-Юрт. Федеральные войска дали группе шанс сдаться, что она отвергла. Мирным жителям был предоставлен безопасный коридор для выхода из села, который был перекрыт боевиками.

Согласно Правительству, 53 военнослужащих было убито и более 200 – ранено, "ввиду чего в ходе операции были использованы военная авиация и артиллерия". Правительство утверждает, что в результате военной операции более 180 боевиков было убито и более 240 – ранено. Согласно Правительству "оружие было использовано только против ранее определенных целей". Правительство признает, что 4 февраля 2000 г. восемь местных жителей, включая сына и одну из племянниц заявителя, пытались покинуть село на их микроавтобусе "Газель". Автомобиль был поражен ракетой с самолета, в результате чего погибли трое мирных жителей погибли, двое других были ранены. Среди погибших были сын и племянница заявителя.

События начала февраля 2000 г. были широко освещены в российских и международных средствах массовой информации и в отчетах неправительственных организаций. Некоторые отчеты говорили о серьезных потерях среди гражданского населения во время военных операций в Катыр-Юрте и в других селах в конце января – начале февраля 2000 г.

Расследование

5 апреля 2000 г. отдел записи актов гражданского состояния г. Ачхой-Мартан, Чечня, выдал свидетельство о смерти Зелимхана Исаева, а 12 апреля – свидетельства о смерти Заремы Батаевой, Хеды Батаевой, Марьям Батаевой. Правительство заявило, что правоохранительные органы ничего не знали об обстоятельствах жалобы до ее коммуникации Правительству в июле 2000 г. После коммуникации прокуратура Ачхой-Мартановского района дознание по пп. "а" и "ж" ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса РФ и возбудила 16 сентября 2000 г. уголовное дело. В декабре 2000 г. материалы дела были переданы в военную прокуратуру в/ч 20102. Проведенное расследование, утверждает Правительство, включало осмотр места происшествия и опрос более 50-ти свидетелей. Однако проведению судебно-медицинской экспертизы препятствовали родственники убитых, заявлявшие, что эксгумация противоречит национальным обычаям. 13 марта 2002 г. расследование было прекращено за отсутствием состава преступления. Правительство заявило, что смерть родственников заявителя стала результатом абсолютно необходимого применения силы. Заявителю не был предоставлен статус потерпевшего.

В. Внутреннее право и практика его применения

Перечисляются с изложением содержания положения Конституции и российских законов, имеющие отношение к обстоятельствам дела:

• Конституция РФ – ст. ст. 20, 46, 52, 53, 55 (ч. 3), 56;
• Федеральный закон "Об обороне" – ст. 25;
• Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" – ст. 3, 13, 21;
• ГПК РСФСР – ст. 225, гл. 24-1, ст. 126-127;
• УПК РСФСР – ст. ст. 53, 108, 109, 113, 208, 209.

В заключение Суд констатирует, что в Чечне не было объявлено ни чрезвычайное, ни военное положение; что не принималось какого-либо закона, предусматривающего ограничение прав населения этой территории; что Российская Федерация не информировала Генерального Секретаря Совета Европы об отступлении от выполнения своих обязательств на этой территории, как это предусмотрено ст. 15 Конвенции.

ПРЕДМЕТ ЖАЛОБЫ

1. Заявитель жалуется, что право ее родственников на жизнь, гарантируемое ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, было нарушено.
2. Заявитель жалуется, что в нарушение ст. 13 Конвенции она не имела доступа к эффективным внутригосударственным средствам правовой защиты, поскольку на территории Чечни не действовало никаких правоохранительных органов. Для нее нет возможности добиться того, чтобы лица, ответственные за ранения и смерть ее родственников, предстали перед правосудием.

ПРАВО

Правительство представило несколько возражений по допустимости жалоб, в частности, по неисчерпанию всех средств внутригосударственной правовой защиты. Так, утверждает Правительство, несмотря на прекращение деятельности судов в Чечне в 1996 г., судебные процедуры были доступны заявителю. Существует судебная практика обращения напрямую в Верховный суд РФ или в суды по месту нового жительства. Также заявителю следовало бы обратиться в Главное управление Генеральной прокуратуры РФ по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и межнациональных отношениях на Северном Кавказе, расположенному в Ессентуках.

Заявитель утверждает, что формально имеющиеся средства правовой защиты ей недоступны, а потому она не обязана к ним обращаться. Заявитель основывается на трех позициях.

Во-первых, она утверждает, что контртеррористическая операция в Чечне, осуществляемая представителями государства, основана на положениях Федерального закона "О борьбе с терроризмом" и была санкционирована на высшем уровне государственной власти.

Анализируя текст Закона о борьбе с терроризмом, она указывает, что этот закон разрешает вмешательство антитеррористических подразделений в осуществление важнейших прав и свобод, но при этом не определяет пределы такого вмешательства и не предусматривает средств защиты для жертв такого вмешательства. Не содержит он и положений об ответственности должностных лиц за возможные злоупотребления властью.

Во-вторых, она утверждает, что существует административная практика неподчинения требованиям эффективного расследования злоупотреблений российских военных, как в мирное, так и в военное время. Заявитель указывает на: а) безнаказанность преступлений в настоящий период военных действий (с 1999 г.); б) безнаказанность преступлений, совершенных в 1994-1996 гг.; в) безнаказанность пыток и жестокого обращения, совершаемых милицией по всей России; г) безнаказанность пыток и жестокого обращения в армии.

В-третьих, вне зависимости от существования той или иной административной практики заявитель указывает на общую неспособность предлагаемых Правительством средств правовой защиты предоставить им удовлетворение их требований и ссылаются на постановление Суда по делу Акдивар и другие против Турции. Она заявляет, что Российская Федерация не предоставила ей средства правовой защиты "эффективного, доступного в теории и на практике в соответствующее время, то есть такого, которое было доступно, способно предоставить удовлетворение требований заявителя и предполагало обоснованные надежды на успех" (Постановление по делу Акдивар против Турции, 30 августа 1996 г., § 68). Что касается гражданского иска, то он в значительной мере бесперспективен, поскольку в соответствии со ст. 214(4) ГПК РСФСР суд обязан приостановить производство по делу до разрешения соответствующего уголовного дела. Кроме того, даже в случае успеха гражданское судопроизводство может привести только к выплате компенсации материального и морального вреда, но не к наказанию виновных. Что касается уголовного преследования, то, по их мнению, Закон о борьбе с терроризмом фактически освобождает от ответственности тех, кто совершает злоупотребления. Кроме того, прокуратура не является независимым органом расследования, свободным от политического давления, равно как военные суды, сформированные из военнослужащих, чье благосостояние и продвижение по службе находится в прямой зависимости от военных властей.

Суд полагает, что в связи с особенными обстоятельствами данного дела у него нет достаточной информации для решения вопроса, были ли исчерпаны средства внутренней правовой защиты. Кроме того, этот вопрос настолько тесно связан с существом дела, что неуместно решать его на данном этапе процедур.

Потому Суд решает присоединить эти возражения к вопросам существа дела.

По существу дела Правительство не оспаривает атаку на Катыр-Юрт, результатом которой стала смерть сына и трех племянниц заявителя. Однако оно утверждает, что это произошло в результате абсолютно необходимого применения оружия. Заявитель утверждает, что власти должны были быть информированы об угрозах безопасности мирному населению и должны были предпринять меры по их предотвращению. Она утверждает, что право на жизнь ее сына и трех племянниц было нарушено в противоречие статье 2 Конвенции, а также что у нее отсутствовал доступ к эффективным средствам правовой защиты, несовместимый со статьей 13 Конвенции.

Суд считает, что, в свете утверждений сторон, дело поднимает серьезные вопросы права и факта в соответствии с Конвенцией, разрешение которых должно зависеть от исследования существа дела. Соответственно, Суд заключает, что жалобы не могут быть объявлены явно необоснованными в смысле статьи 35 § 3 Конвенции. Никакого другого основания для объявления их неприемлемыми не было установлено.

По этим основаниям Суд единогласно

Добавляет к вопросам существа дела возражения Правительства в отношении неисчерпания средств правовой защиты;

Объявляет жалобы приемлемыми без предопределения существа дела.

Справка

Решение о приемлемости жалоб #57947/00 Медки Чучуевны Исаевой #57948/00 Зины Абдулаевны Юсуповой #57949/00 Либкан Базаевой против России (Резюме)

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

РЕШЕНИЕ О ПРИЕМЛЕМОСТИ

Жалоб

# 57947/00 Медки Чучуевны ИСАЕВОЙ
# 57948/00 Зины Абдулаевны ЮСУПОВОЙ
# 57949/00 Либкан БАЗАЕВОЙ

против России

(на основании решения Суда от 11 июля 2000 г. эти жалобы объединены в общее производство)

Краткое изложение решения

Решение состоит из трех разделов. В первом, озаглавленном "Факты", рассматриваются фактические обстоятельства дела в версии заявителей и в версии правительства России, а также внутреннее право и правоприменительная практика, относящиеся к обстоятельствам дела. Во втором – "Предмет жалобы" – излагается правовое обоснования жалоб применительно к положениям Европейской Конвенции. В третьем разделе "Право" рассматривается вопрос о соответствии жалоб требованиям приемлемости, изложенным в ст.35 Конвенции, с учетом возражений, представленных Правительством России. Решение завершается выводом Суда о том, что он не усматривает в деле признаков несовместимости поданных жалоб с положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод или явной необоснованности и считает возможным их рассмотрение по существу.

ФАКТЫ

Первый заявитель, Медка Чучуевна Исаева, родилась в 1953 г. Второй заявитель, Зина Абдулаевна Юсупова, родилась в 1955 г. Третий заявитель, Либкан Базаева, родилась в 1949 г. Все они – граждане России и в 1999 – 2000 гг. проживали в Грозном. Они представлены перед Судом г-ном Кириллом Коротеевым, юристом "Мемориала", российской правозащитной неправительственной организации, находящейся в Москве, и г-ном Уильямом Боурингом, профессором Университета Северного Лондона.

А. Обстоятельства дела Некоторые факты этого дела оспариваются сторонами. Из утверждений сторон они могут быть изложены следующим образом.

Атака на колонну гражданских лиц

Все три жалобы относятся к событиям 29 октября 1999 г., когда колонна автомашин с мирными жителями, направлявшимися из Грозного в Ингушетию (в этой колонне находились заявители и их семьи), была задержана возле блокпоста "Кавказ-1" на границе между Чечней и Ингушетией и затем подверглась нападению с воздуха со стороны самолетов федеральных вооруженных сил, в результате которого десятки мирных жителей были убиты или ранены. Как утверждают заявители, им стало известно из объявлений по радио и телевидению, включая общероссийские каналы РТР и ОРТ, о том, что 29 октября 1999 г. будет открыт гуманитарный коридор для выхода мирных жителей из Грозного. Когда в этот день ранним утром они добрались до блокпоста "Кавказ-1", где к этому времени уже скопилась большая очередь автомашин, им было объявлено, что у военных нет приказа пропустить их в Ингушетию. Между тем машины продолжали прибывать, и колонна растянулась на несколько километров. В 11 часов утра военные объявили, что в этот день коридор не откроется, когда откроется – неизвестно, и потребовали, чтобы прилежащий к блокпосту участок дороги был очищен и чтобы все вернулись в Грозный. Колонна начала разворачиваться, но этот процесс проходил крайне медленно из-за большого скопления машин, стоявших в несколько рядов. Над колонной барражировали военные самолеты. Неожиданно они стали бомбить колонну. У Исаевой осколками были убиты дочь, сын и невестка, а сама она была ранена в правую руку. Юсупова получила осколочные ранения руки, шеи и бедра. У семьи Базаевой сгорела машина со всем находившимся в ней имуществом.

По версии правительства России, 29 октября чеченское представительство Красного Креста решило переместить свой офис в Ингушетию, однако не согласовало свои действия с военными властями, и когда колонна достигла блокпоста "Кавказ-1", он оказался закрыт. Конвой вынужден был вернуться в Грозный. На обратном пути к колонне присоединился "Камаз" с чеченскими боевиками. В это время два военных самолета СУ-25 проводили разведку и были обстреляны боевиками, находившимися в "Камазе", из крупнокалиберных пулеметов. В свою очередь, они обстреляли "Камаз" ракетами и уничтожили его. При этом были повреждены или уничтожены шесть других автомашин, в том числе машина местного Красного Креста, которая не имела соответствующих опознавательных знаков. Были убиты восемь мирных жителей, среди них двое сотрудников Красного Креста и трое родственников Исаевой, и трое ранены, в том числе Исаева и Юсупова. Согласно пресс-релизу, выпущенному в связи с указанным инцидентом пресс-службой ВВС, самолеты федеральных вооруженных сил были обстреляны из колонны грузовиков с боевиками и вооружением, двигавшейся по направлению от Назрани к Грозному, и в ответ выпустили по колонне несколько ракет, уничтожив два грузовика с боевиками. При этом никто из мирных жителей не пострадал. В заявлении для прессы от 30 октября 1999 г. Международный Комитет Красного Креста утверждал со ссылкой на свое местное отделение, что 29 октября колонна автомашин, среди которой находились пять машин Красного Креста, подверглись ракетному нападению с воздуха. Все пять машин имели четкие опознавательные знаки, а на крыше грузовика был рисунок красного креста. В результате нападения было убито 25 гражданских лиц и около 70 было ранено.

Нападение на колонну широко освещалось в российских и зарубежных средствах массовой информации.

Расследование нападения

20 декабря 1999 г. по просьбе Исаевой Назранский районный суд установил факт смерти ее детей от осколочных ранений, полученных в результате бомбежки конвоя беженцев из Грозного на дороге "Кавказ" между населенными пунктами Шами-Юрт и Ачхой-Мартан 29.11.99 г. около 12 часов дня. В 2000 г. решение суда было отменено в порядке надзора Президиумом Верховного суда Ингушетии по протесту прокурора, и дело было направлено на новое рассмотрение.

По утверждению правительства России, 3 мая 2000 г. военной прокуратурой Северо-Кавказского военного округа было возбуждено уголовное дело по факту бомбардировки и проведены некоторые следственные действия (осмотр места происшествия, опрос 30 свидетелей, сбор относящихся к делу документов). 17 июня 2002 г. правительство уведомило Суд, что 7.09.01 г. расследование было прекращено за отсутствием состава преступления в действиях пилотов самолетов. Следствием было установлено, что в то время, когда пилоты обстреливали "Камаз" с боевиками, колонна мирных жителей неожиданно для них показалась из-за поворота и попала в зону поражения. "Пилоты не имели намерения убивать мирных жителей, они не предвидели и не могли предвидеть их гибель".

В. Внутреннее право и практика его применения

Перечисляются с изложением содержания положения Конституции и законов РФ, имеющие отношение к обстоятельствам дела:

• Конституция РФ – ст. ст. 20, 46, 52, 53, 55 (ч. 3), 56;
• Федеральный закон "Об обороне" – ст. 25;
• Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" – ст. 3, 13, 21;
• ГПК РСФСР – ст. 225, гл. 24-1, ст. 126-127;
• УПК РСФСР – ст. ст. 53, 108, 109, 113, 208, 209.

В заключение Суд констатирует, что в Чечне не было объявлено ни чрезвычайное, ни военное положение; что не принималось какого-либо закона, предусматривающего ограничение прав населения этой территории; что Российская Федерация не информировала Генерального Секретаря Совета Европы об отступлении от выполнения своих обязательств на этой территории, как это предусмотрено ст. 15 Конвенции.

ПРЕДМЕТ ЖАЛОБ

1. Ссылаясь на ст. 2 § 1 Конвенции, заявители жалуются на то, что их право на жизнь и право на жизнь их родственников было нарушено действиями российских вооруженных сил. Исаева и Юсупова жалуются также на то, что они подверглись бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в смысле ст. 3 Конвенции.
2. Ссылаясь на ст. 13 Конвенции, заявители жалуются на то, что не имели доступа к эффективным средствам правовой защиты, поскольку на территории Чечни не действовали правоприменительные органы, и были лишены возможности привлечь к суду тех, кто несет ответственность засмерть и увечья их родственников.
3. Третий заявитель (Базаева) жалуется на то, что уничтожение автомобиля, являющегося собственностью ее семьи, вместе с находящимся в нем имуществом составляет нарушение ст. 1 Протокола #1.

ПРАВО

Правительство России выдвинуло ряд возражений против признания жалоб приемлемыми.

Первое из них состоит в том, что полномочия представителей не заверены в нотариальном порядке, как этого требует внутреннее право. Отклоняя этот довод, Суд отмечает, что правительство не оспаривает статус заявителей как жертв предполагаемых нарушений Конвенции и подлинность их подписей. Правительство исходит из ошибочного представления о том, что полномочия представителей должны быть удостоверены в соответствии с внутренним правом, тогда как согласно Правилу 45(3) Правил процедуры Европейского суда для представительства в Суде достаточно простой письменной доверенности.

Второе возражение состоит в том, что заявители не исчерпали внутренних средств защиты нарушенного права. Хотя Правительство признает, что суды в Чечне перестали функционировать в 1996 г., оно утверждает, что заявители могли обратиться в суд по новому месту проживания или в Верховный суд. Кроме того, они могли обратиться в Главное управление Генеральной прокуратуры РФ по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и межнациональных отношениях на Северном Кавказе, расположенное в Ессентуках, – орган, в чью компетенцию входит получение информации о преступлениях и возбуждение уголовных дел. Оспаривая этот довод, заявители сослались на то, что формальные средства защиты, на которые ссылается Правительство, являются неэффективными в смысле Конвенции и в силу этого исчерпание внутренних средств защиты не было для заявителей обязательным. В обоснование этого они приводят следующие аргументы.

Во-первых, анализируя текст Закона о борьбе с терроризмом, они указывают, что этот закон разрешает вмешательство антитеррористических подразделений в осуществление важнейших прав и свобод, но при этом не определяет пределы такого вмешательства и не предусматривает средств защиты для жертв такого вмешательства. Не содержит он и положений об ответственности должностных лиц за возможные злоупотребления властью.

Во-вторых, они ссылаются также на административную практику невыполнения требования о расследовании злоупотреблений, допускаемых военнослужащими и сотрудниками органов внутренних дел как во время войны, так и в мирное время. В обоснование этого довода они приводят фактические сведения, свидетельствующие а) о безнаказанности преступлений, совершаемых в период текущих военных действий (с 1999 г.); б) о безнаказанности преступлений, совершенных в период вооруженного конфликта 1994-1996 гг.; в) о безнаказанности насилия и жестокого обращения со стороны сотрудников ОВД по всей России; г) о безнаказанности насилия и жестокого обращения в самих армейских подразделениях.

В-третьих, они утверждают также, что независимо от наличия такой практики внутренние средства защиты являются неэффективными с точки зрения главной цели – предания виновных лиц суду (потому их исчерпание необязательно) и ссылаются на постановление Суда по делу Акдивар и другие против Турции. Они заявляют, что Российская Федерация не предоставила им средства правовой защиты "эффективного, доступного в теории и на практике в соответствующее время, то есть такого, которое было доступно, способно предоставить удовлетворение требований заявителя и предполагало обоснованные надежды на успех" (Постановление по делу Акдивар против Турции, 30 августа 1996 г., § 68). Что касается гражданского иска, то он в значительной мере бесперспективен, поскольку в соответствии со ст. 214(4) ГПК РСФСР суд обязан приостановить производство по делу до разрешения соответствующего уголовного дела. Кроме того, даже в случае успеха гражданское судопроизводство может привести только к выплате компенсации материального и морального вреда, но не к наказанию виновных. Что касается уголовного преследования, то, по их мнению, Закон о борьбе с терроризмом фактически освобождает от ответственности тех, кто совершает злоупотребления. Кроме того, прокуратура не является независимым органом расследования, свободным от политического давления, равно как военные суды, сформированные из военнослужащих, чье благосостояние и продвижение по службе находится в прямой зависимости от военных властей. В частности, они обращают внимание на то, что прокуратура, хотя она имела сведения о нападении на колонну не позднее 30 октября 1999 года, не предприняла никаких шагов для его расследования и не возбуждала уголовного дела вплоть до 3 мая 2000 г.

Суд приходит к выводу, что с учетом конкретных обстоятельств дела он не располагает достаточной информацией, позволяющей ему решить вопрос об исчерпании внутренних средств защиты. Более того, этот вопрос настолько тесно связан с существом дела, что было бы неправильно решать его на данной стадии судопроизводства. Поэтому Суд намерен рассмотреть этот довод Правительства при разрешении дела по существу.

Третье возражение Правительства касается существа жалоб. Не отрицая нападения на колонну беженцев 29 октября 1999 г. и его последствий, оно, тем не менее, указывает на то, что уголовное расследование было прекращено ввиду того, что действия пилотов являлись самозащитой в ответ на обстрел с земли и что они предвидели и не могли предвидеть, что применение силы затронет беженцев. В ответ на этот довод заявители указывают, что власти должны были принять специальные меры защиты конвоя при проведении военных операций в этот день и на этом участке дороги.

Суд считает, что, в свете утверждений сторон, дело поднимает серьезные вопросы права и факта в соответствии с Конвенцией, разрешение которых должно зависеть от исследования существа дела. Соответственно, Суд заключает, что жалобы не могут быть объявлены явно необоснованными в смысле статьи 35 § 3 Конвенции. Никакого другого основания для объявления их неприемлемыми не было установлено.

По этим основаниям Суд единогласно

Добавляет к вопросам существа дела возражения Правительства в отношении неисчерпания средств правовой защиты;

Объявляет жалобы приемлемыми без предопределения решения по существу дела.

Справка

Решение о приемлемости жалоб # 57942/00 Магомеда Ахмедовича Хашиева и # 57945/00 Розы Арибовны Акаевой против России (резюме)

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

РЕШЕНИЕ О ПРИЕМЛЕМОСТИ

Жалоба # 57942/00 Магомеда Ахмедовича ХАШИЕВА и # 57945/00 Розы Арибовны АКАЕВОЙ против России (на основании решения Суда от 11 июля 2000 г. эти жалобы объединены в общее производство)

Краткое изложение решения

Решение состоит из трех разделов. В первом, озаглавленном "Факты", рассматриваются фактические обстоятельства дела в версии заявителей и в версии правительства России, а также внутреннее право и правоприменительная практика, относящиеся к обстоятельствам дела. Во втором – "Предмет жалобы" – излагается правовое обоснования жалоб применительно к положениям Европейской Конвенции. В третьем разделе "Право" рассматривается вопрос о соответствии жалоб требованиям приемлемости, изложенным в ст.35 Конвенции, с учетом возражений, представленных правительством России. Решение завершается выводом Суда о том, что он не усматривает в деле признаков несовместимости поданных жалоб с положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод или явной необоснованности и считает возможным их рассмотрение по существу.

ФАКТЫ

А. Обстоятельства дела
Факты данного дела частично оспариваются сторонами. Факты, которые не оспариваются, могут быть представлены следующим образом.

Первый заявитель, М.А. Хашиев, родился в 1942 г. Второй заявитель, Р.А. Акаева, родилась в 1955 г. Оба – граждане России и в 1999 – 2000 гг. проживали в Грозном. Они представлены перед Судом г-ном Кириллом Коротеевым, юристом "Мемориала", российской правозащитной неправительственной организации, находящейся в Москве, и г-ном Уильямом Боурингом, профессором Университета Северного Лондона.

Убийство родственников заявителей

В конце января 2000 г. заявители, находившиеся в Ингушетии, узнали, что их родственники были убиты в Грозном. Во дворе брата второго заявителя были обнаружены три тела с огнестрельными ранениями и признаками пыток. Это были тела брата второго заявителя, Адлана Акаева, сестры и племянника первого заявителя, Лидии Хашиевой и Анзора Таймесханова. Брат второго заявителя держал в руке удостоверение декана физического факультета Грозненского педагогического института. Другие документы – паспорт, удостоверение сотрудника Грозненского нефтяного института, водительские права были в его кармане. У двух других лиц также были обнаружены удостоверения личности. Впоследствии тела брата и другого племянника первого заявителя, Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова, были найдены в близлежащем гараже. Тело их соседа, Магомеда Гойгова, было найдено там же. Первый заявитель утверждает, что тела его родственников имели резаные и огнестрельные раны, кровоподтеки, некоторые кости были сломаны. В частности, тело Лидии Хашиевой имело 19 резаных ран, ее руки и ноги были сломаны. Тело Анзора Таймесханова имело множественные резаные и огнестрельные ранения, и его челюсть была сломана. Тело Хамида Хашиева было изуродовано, половина его черепа была размозжена, а некоторые пальцы – отрезаны. Тело Ризвана Таймесханова было значительно изуродовано многочисленными огнестрельными ранениями. Первый заявитель утверждает, что только из груди последнего извлекли около 30 пуль. На этом теле были также резаные раны лица и в области груди.

Первый заявитель утверждает, что в Ингушетии была проведена судебно-медицинская экспертиза тел Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова, а также М. Гойгова. Заявителю не был предоставлен доступ к результатам экспертизы тел его родственников, и он просит Суд истребовать их у правительства.

Первый заявитель забрал тела для захоронения в селе Вознесенское, Ингушетия. Второй заявитель утверждает, что тело ее брата имело семь огнестрельных ран в череп, сердце и живот, резаные раны, следы побоев и пыток. Оно было захоронено в селе Пседах, Ингушетия.

Расследование случаев смерти.

7 февраля 2000 г. Малгобекский городской суд (Ингушетия) установил факт смерти брата второго заявителя, а 7 апреля 2000 г. – факт смерти родственников первого заявителя. Суд основывался на объяснениях заявителей и показаниях двух свидетелей, которые подтвердили нахождение впоследствии убитых лиц в г. Грозном зимой 1999/2000 гг., а также обнаружение тела А.А. Акаева во дворе дома Хашиевых. Военная прокуратура в/ч 20102 в ответ на жалобу заявителя от 5 апреля 2000 г. отказала первому заявителю об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления в действиях военных.

Лишь 4 мая 2000 г. было возбуждено уголовное дело по факту смерти Ризвана Таймесханова и Хамида Хашиева. 17 июля 2000 г. Главная военная прокуратура сообщила второму заявителю, что "местная прокуратура" расследует факт смерти ее брата.

20 июля 2000 г. Главная военная прокуратура сообщила Human Rights Watch, что расследует два нарушения прав мирных жителей в декабре 1999 г. – январе 2000 г., не связанные с делами заявителей.

В августе 2000 г. прокурор г. Грозного сообщил первому заявителю, что возбуждено уголовное дело по пп. "а", "д", "е" ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса РФ. В ноябре 2000 г. Президиум Верховного Суда Республики Ингушетия отклонил протест прокурора РИ об отмене решения Малгобекского городского суда от 7 апреля 2000 г. Другой протест в порядке надзора об отмене этого решения был принесен заместителем председателя Верховного суда РФ и удовлетворен Верховным судом 1 октября 2001 г.

Оспариваемые факты

Оба заявителя считают, что их родственники стали жертвами массовых казней, проводившихся российскими войсками. Правительство не оспаривает факт смерти родственников заявителей. Оно допускает, что, согласно Генеральной прокуратуре РФ, дело "имеет отношение к незаконным действиям федеральных войск". Однако оно ссылается на продолжающееся расследование и отсутствие свидетелей преступлений. Правительство также предполагает, что обстоятельства смерти родственников заявителей неясны и, возможно, они были убиты чеченскими боевиками за отказ присоединиться к их силам или грабителями. Правительство также предполагает, что высказывания о том, что родственники заявителей были казнены российскими войсками, могут быть частью пропагандистской войны, развязанной чеченскими вооруженными формированиями и нацеленной на дискредитацию федеральной армии.

Заявители отвергают все эти утверждения. Они отмечают, что жители г. Грозного не имели возможности покинуть город, ставший местом боевых действий. Они также ссылаются на утверждения правительственных и независимых средств массовой информации, детально описывавших продвижение российских войск по городу. К 28 декабря 1999 г. части г. Грозного уже находились под контролем российских войск. Заявители также отвергают предположения, что их родственники были убиты боевиками за отказ присоединиться к незаконным вооруженным формированиям, поскольку такой практики не существовало. А грабители скорее пытались обогатиться за счет оставленных жителями домов, чем убивать немногих оставшихся жильцов. Заявители отрицают, что их родственники участвовали в вооруженных формированиях, ссылаясь на их возраст и мирные профессии: Лидия Хашиева, 57 лет, была поваром в детском саду; Адлан Акаев, 45 лет, – деканом физического факультета Грозненского педагогического института; Хамид Хашиев, 45 лет, имел киоск рядом с домом; Анзор и Ризван Таймесхановы были студентами Грозненского университета.

Заявители также утверждают, что имеют достаточные доказательства убийства их родственников российскими войсками. Они отмечают, что свидетели видели, как Хамида Хашиева, Ризвана Таймесханова и их соседа Магомеда Гойгова 19 января 2000 г. задержали российские войска, а также ссылаются на отчет Human Rights Watch, в котором эти имена названы. Впоследствии эти три тела были обнаружены вместе. Кроме того, заявители обращают внимание на то, что при убитых находились документы, удостоверяющие личность, т.е. они готовились к проверке.

Следствие не установило лиц, совершивших преступления; невозможно было установить и воинские части, находившиеся в г. Грозном в то время. Расследование уголовного дела неоднократно приостанавливалось и возобновлялось вновь. Заявители утверждают, что эффективного расследования проведено не было. Они в частности указывают на противоречия в ответах различных органов власти и на то, что ни разу не были извещены о расследовании уголовного дела по факту смерти их родственников. Заявители не были извещены о признании их потерпевшими как того требовала ст. 53 действовавшего тогда УПК РСФСР.

В. Внутреннее право и практика его применения

Перечисляются с изложением содержания положения Конституции и российских законов, имеющие отношение к обстоятельствам дела:

• Конституция РФ – ст. ст. 20, 46, 52, 53, 55 (ч. 3), 56;
• Федеральный закон "Об обороне" – ст. 25;
• Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" – ст. 3, 13, 21;
• ГПК РСФСР – ст. 225, гл. 24-1, ст. 126-127;
• УПК РСФСР – ст. ст. 53, 108, 109, 113, 208, 209.

  В заключение Суд констатирует, что в Чечне не было объявлено ни чрезвычайное, ни военное положение; что не принималось какого-либо закона, предусматривающего ограничение прав населения этой территории; что Российская Федерация не информировала Генерального Секретаря Совета Европы об отступлении от выполнения своих обязательств на этой территории, как это предусмотрено ст. 15 Конвенции.

  ПРЕДМЕТ ЖАЛОБ

  • Заявители жалуются, что право их родственников на жизнь, гарантируемое ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, было нарушено. Они также жалуются, что природа ран на телах их родственников свидетельствует о пытках, примененных перед казнью, в нарушение ст. 3 Конвенции.
  • Заявители жалуются, что в нарушение ст. 13 Конвенции они не имели доступа к эффективным внутригосударственным средствам правовой защиты, поскольку на территории Чечни не действовало никаких правоохранительных органов. Для них нет возможности добиться того, чтобы лица, ответственные за ранения и смерть их родственников, предстали перед правосудием.

  ПРАВО

  Правительство представило несколько возражений по допустимости жалоб, в частности, по неисчерпанию всех средств внутригосударственной правовой защиты. Так, утверждает Правительство, несмотря на прекращение деятельности судов в Чечне в 1996 г., судебные процедуры были доступны заявителям. Существует судебная практика обращения напрямую в Верховный суд РФ или в суды по месту нового жительства, что подтверждает и обращение заявителей в Малгобекский городской суд. Также заявителям следовало бы обратиться в Главное управление Генеральной прокуратуры РФ по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и межнациональных отношениях на Северном Кавказе, расположенному в Ессентуках.

  Заявители утверждают, что формально имеющиеся средства правовой защиты им недоступны, а потому они не обязаны к ним обращаться. Заявители основываются на трех позициях. Во-первых, они утверждают, что контртеррористическая операция в Чечне, осуществляемая представителями государства, основана на положениях Федерального закона "О борьбе с терроризмом" и была санкционирована на высшем уровне государственной власти.

  Анализируя текст Закона о борьбе с терроризмом, они указывают, что этот закон разрешает вмешательство антитеррористических подразделений в осуществление важнейших прав и свобод, но при этом не определяет пределы такого вмешательства и не предусматривает средств защиты для жертв такого вмешательства. Не содержит он и положений об ответственности должностных лиц за возможные злоупотребления властью.

  Во-вторых, они утверждают, что существует административная практика неподчинения требованиям эффективного расследования злоупотреблений российских военных, как в мирное, так и в военное время. Заявители указывают на: а) безнаказанность преступлений в настоящий период военных действий (с 1999 г.); б) безнаказанность преступлений, совершенных в 1994-1996 гг.; в) безнаказанность пыток и жестокого обращения, совершаемых милицией по всей России; г) безнаказанность пыток и жестокого обращения в армии.

  В-третьих, вне зависимости от существования той или иной административной практики заявители указывают на общую неспособность предлагаемых Правительством средств правовой защиты предоставить им удовлетворение их требований и ссылаются на постановление Суда по делу Акдивар и другие против Турции. Они заявляют, что Российская Федерация не предоставила им средства правовой защиты "эффективного, доступного в теории и на практике в соответствующее время, то есть такого, которое было доступно, способно предоставить удовлетворение требований заявителя и предполагало обоснованные надежды на успех" (Постановление по делу Акдивар против Турции, 30 августа 1996 г., § 68). Что касается гражданского иска, то он в значительной мере бесперспективен, поскольку в соответствии со ст. 214(4) ГПК РСФСР суд обязан приостановить производство по делу до разрешения соответствующего уголовного дела. Кроме того, даже в случае успеха гражданское судопроизводство может привести только к выплате компенсации материального и морального вреда, но не к наказанию виновных. Что касается уголовного преследования, то, по их мнению, Закон о борьбе с терроризмом фактически освобождает от ответственности тех, кто совершает злоупотребления. Кроме того, прокуратура не является независимым органом расследования, свободным от политического давления, равно как военные суды, сформированные из военнослужащих, чье благосостояние и продвижение по службе находится в прямой зависимости от военных властей.

  Суд полагает, что в связи с особенными обстоятельствами данного дела у него нет достаточной информации для решения вопроса, были ли исчерпаны средства внутренней правовой защиты. Кроме того, этот вопрос настолько тесно связан с существом дела, что неуместно решать его на данном этапе процедур.

  Потому Суд решает присоединить эти возражения к вопросам существа дела.

  По существу дела Правительство не оспаривает смерть родственников заявителей, но неспособно ответить, было ли нарушение статей 2 и 3 Конвенции, поскольку расследование не завершено. Заявители утверждают, что имеется значительное количество доказательств, подтверждающих, что такие нарушения, а также отсутствие доступа к эффективным средствам правовой защиты, несовместимое со статьей 13 Конвенции, имели место.

  Суд считает, что, в свете утверждений сторон, дело поднимает серьезные вопросы права и факта в соответствии с Конвенцией, разрешение которых должно зависеть от исследования существа дела. Соответственно, Суд заключает, что жалобы не могут быть объявлены явно необоснованными в смысле статьи 35 § 3 Конвенции. Никакого другого основания для объявления их неприемлемыми не было установлено.

  По этим основаниям Суд единогласно

  Добавляет к вопросам существа дела возражения Правительства в отношении неисчерпания средств правовой защиты;

  Объявляет жалобы приемлемыми без предопределения решения по существу дела.

Дословно

Кирилл Коротеев

(О решении Страсбургского суда, признавшего нарушения прав чеченцев)

Как минимум это решение суда означает, что российскому правительству придется выплатить пострадавшим компенсации. Однако самое главное – в том, что суд обнаружил нарушения Европейской конвенции по правам человека в Чечне. Кроме того, решение суда показывает, что гражданский иск для пострадавших от действий российской армии неэффективен. Также было доказано, что в Чечне расследования случаев пыток и убийств велись недостаточно тщательно. И поэтому ни к чему не привели. Российское правительство может, конечно, оспорить это решение в течение 3 месяцев. Однако аргументы представителей российского правительства на прошедших слушаниях были очень уж слабы. И я не вижу, каким образом они могут их усилить, чтобы доказать свою правоту перед Большой палатой Европейского суда.

Грани.Ру, 24.02.2005