Россия встречает Новый год в обстановке обостряющегося социально-экономического кризиса. Падение уровня жизни, рост безработицы - все это чревато вспышками народного недовольства по образцу событий в Новочеркасске 1962 года. Каким путем пойдет рабочее движение? Что будет делать власть? Мнения Михаила Делягина, Евгения Гонтмахера, Сергея Удальцова Алексея Этманова, Ростислава Капелюшникова, Марины Красильниковой.

Евгений Гонтмахер, руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН:

То, что я написал в своей статье "Сценарий: Новочеркасск-2009", – это еще наиболее мягкий вариант развития событий. С 90-х годов ничего не поменялось. По закону истории самые большие пертурбации начинаются на той стадии, когда людям есть что терять. В 90-е годы люди были озабочены выживанием. Им было немножко не до того, чтобы бунтовать. А за последние несколько лет люди что-то получили – зарплаты повысились, кто-то в Турцию съездил, кто-то машину купил, еще что-то, а тут им дают по голове. И вот тут у людей возникают очень резкие протестные настроения.

Консолидирующим фактором выступят отдельные лидеры. Конечно, профсоюзы не имеют никакого значения, кроме, может быть, каких-то отдельных альтернативных профсоюзов, в которых могут быть такие вожаки, - не ФНПР, конечно. Там произошел негативный кадровый отбор, и там уже таких людей нет. Скорее всего это лидеры какие-то неформальные, которых мы с вами не знаем, но которые вдруг появятся, – у них есть харизма. Можно за месяц обрести популярность такую, что нам и не снилось. Я думаю, что среди действующих политиков потенциальных лидеров нет. Коммунисты уже давно зачахли, они не способны возглавить настоящий протест.

Из оппозиции кто? Немцов? К сожалению, он не лидер. Боря, Каспаров – это люди недоговороспособные, даже между собой. Вся история оппозиционного движения показывает это. Они всю жизнь говорят, что нужно объединиться, а объединиться никак не могут, потому что у каждого вдруг вылазят какие-то личные амбиции. Поэтому у них шансов нет. Есть какие-то люди, которых мы с вами не знаем. Вот они местного масштаба, там в городе N есть какой-то, условно говоря, студенческий лидер, или мелкий предприниматель, который вдруг скажет нужные слова, совершит нужные какие-то действия, и люди за ним пойдут.

Это все непредсказуемо - и именно потому, что у нас нет нормальной политической системы, когда люди недовольны - переизбрали, пришли другие, которыми сначала довольны, потом снова недовольны, опять переизбрали, вернулись прежние. Это же везде работает, правильно? А у нас такая схема, которая обязательно приводит к каким-то подозрениям, какие-то заговоры мерещатся, поэтому могут выходит на первый план совершенно случайные люди, а не системные лидеры.

Михаил Делягин, научный руководитель Института проблем глобализации:

Конечно, будет активизация рабочего движения, активизация протестов, рост социальной напряженности, потому что будут массовые увольнения, в том числе в "моногородах". Будет падение зарплаты ниже прожиточного минимума, потому что бизнес будет пользоваться бедственным положением людей и нехваткой рабочих мест.

Это с одной стороны. С другой стороны, насчет того, что будут расстрелы, я сильно сомневаюсь. Потому что на самом деле люди реагируют на две вещи: на отключение отопления зимой и на прекращение движения транспорта в городе. Остальные вещи массовых протестов не вызывают. В ряде случаев организующим звеном недовольства будут даже выступать местные власти - и вот тогда протесты уж точно будут. Но в таких случаях не будет реальных возможностей применения силы. Поэтому расстрелов я не ожидаю.

Разгонять демонстрации можно только иногородним ОМОНом, причем совершенно не факт, что местный ОМОН будет оставаться при этом безучастным. Но иногородний ОМОН можно вводить только в крупные города, а для городов поменьше никто не будет заморачиваться присылать ОМОН из соседних регионов. Поэтому я не думаю, что мы увидим многочисленные разгоны демонстраций.

Альтернативы официальным профсоюзам возникают в массе и будут возникать дальше, но это будет самозащита рабочих, оборонительная работа, а не наступательная. Хотя в отдельных городах, конечно, вероятны захваты предприятий рабочими.

Наиболее взрывоопасная ситуация сейчас в области гражданского машиностроения. В отличие от текстильной промышленности, которая погибла еще в 90-годы, там сберегли большие коллективы, а сейчас положение очень тяжелое: Ульяновский машиностроительный завод, например, перешел на двухдневную рабочую неделю. Так что в этой отрасли вспышки недовольства наиболее вероятны.

Массовые протесты вряд ли будут характерны для Московской или Ленинградской области, где людям есть куда бежать. Сейчас в первую очередь эта проблема может возникнуть на Южном Урале, в Кемеровской области. Отмена регистрации для облегчения миграции в поисках работы может облегчить ситуацию лишь незначительно.

Сергей Удальцов, лидер "Авангарда красной молодежи":

По всем прогнозам начало следующего года обещает быть очень тяжелым по нарушениям трудовых прав, увольнениям, сокращениям, переходам на сокращенную рабочую неделю. С этим соглашаются даже правительственные аналитики. Поэтому этот период станет временем проверки для действующих профсоюзов - как официальных, так и независимых. Это хорошее время для формирования новых рабочих структур. Это могут быть не только профсоюзы, но и иные формы самоуправления рабочих коллективов. Государство, как бы оно сейчас ни пыталось говорить, что у него есть возможности стабилизировать эти конфликты, на мой взгляд, не справится с ситуацией. Безусловно, мы всячески будем поддерживать активизацию рабочего движения, его самоорганизацию. Я думаю, что есть хороший шанс, чтобы наконец-то сформировалось в России эффективное, дееспособное рабочее движение.

Что касается "новочеркасского сценария" - тут все будет зависеть от активности рабочих, которых будут сокращать, увольнять, которые будут испытывать на себе другие нарушения трудового законодательства. Недавно мы слышали, как в Чикаго уволенные рабочие захватили свой завод и потребовали от администрации выполнения ряда условий. Я думаю, что если администрация, хозяева предприятий не будут выполнять требования работников, это очень хороший пример для нас.

Если же власть совсем потеряет голову, возможно повторение событий в Новочеркасске и других печальных событий. Но тогда власть сама подпишет себе приговор.

О профсоюзах. Сейчас помимо ФНПР есть несколько общероссийских профсоюзных организаций – это Соцпроф, Всероссийская конфедерация труда, союз "Защита". На мой взгляд, сейчас для них настало время объединить усилия, сформировать единую структуру. Лидеры "на слуху" – это и Алексей Этманов, и Александр Захаркин из Сургута, лидер профсоюза АвтоВАЗа. Главное, чтобы они сейчас не выясняли между собой отношения и смогли консолидироваться в условиях кризиса и тем самым создать такую альтернативную рабочую организацию. Это было бы оптимальным вариантом для рабочего движения.

Самая сложная ситуация сейчас в металлургии, под ударом автопром, ряд перерабатывающих отраслей, плюс конечно очень сложная ситуация в моногородах, где одно-два градообразующих предприятия. Сейчас очень напряженная обстановка в Магнитогорске, Байкальске, где градообразующие предприятия из-за кризиса либо на грани закрытия, либо сильно сокращают объемы производства. Речь может идти о гуманитарной катастрофе, потому что людям просто некуда податься и нечем себя кормить. Тенденции вот такие. Поэтому, как я сказал, для рабочего движения и для политиков, которые много говорят о помощи рабочим, как раз время показать на деле, чего они стоят.

Алексей Этманов, лидер профсоюза "Форд Мотор Компани":

Я могу сказать, что сейчас гораздо больше людей начинают думать и отстаивать свое мнение. Еще недавно казалось, что у нас в жизни все хорошо. Скорее всего еще просто не осознали того, что сейчас происходит. Но вот-вот пойдут массовые сокращения - например, в контрактных агентствах: из-за остановки конвейеров администрации заводов будет отказываться от услуг контрактных агентств, которые поставляют наемный труд, и этих людей будут выбрасывать на улицу.

Кто сейчас может консолидировать рабочее движение? Мы. На самом деле мы сейчас обдумываем создание общественно-политического движения за права и интересы трудящихся и скорее всего в ближайшее время объявим об этом. Это будет не партия, а именно движение, чтобы люди могли действительно консолидироваться, отстаивать свои интересы. Мы работаем над этим.

Марина Красильникова, руководитель отдела изучения доходов и потребления Аналитического центра Юрия Левады:

Мы уже почти двадцать лет исследуем мнения населения о забастовках. Варианты ответа на вопрос такие: забастовка - это а) единственный способ добиться удовлетворения требований работников; б) нормальное средство решения своих проблем; в) крайняя мера, которой не избежать; г) бесполезное дело, с помощью которого ничего нельзя добиться. В нынешнем году не отмечено роста доли тех, кто считает забастовку подходящим способом решения проблем. Нельзя сказать, что сейчас есть угроза массового забастовочного движения. Самая массовая из известных в новейшей истории акций протеста – это события 2005 года, когда на улицу вышли пенсионеры в связи с законом о монетизации льгот. Оказывается, что наиболее традиционалистски настроенная и самая социально слабая часть населения – пенсионеры – является в некотором смысле самой организованной. И эта ситуация продолжает сохраняться.

Что касается профсоюзов, то хотя и есть профсоюзы, известные своей активностью, но это скорее исключение, чем правило. Как правило, трудовые коллективы профсоюзами никак не организованы. В целом протестные настроения сейчас не очень распространены. Между тем по другим параметрам, прежде всего по оценкам уровня жизни, за последние полтора месяца ситуация начала быстро меняться. Но говорить о росте протестных настроений в связи с отмечаемым ухудшением благосостояния и прежде всего с ситуацией на рынке труда пока не приходится.

Ростислав Капелюшников, заместитель директора Центра трудовых исследований Высшей школы экономики:

Моя точка зрения такая: активизация рабочего движения в условиях глубокого кризиса менее вероятна, чем в условиях устойчивого быстрого роста. Мне представляется, что российский рынок труда устроен особым образом: он гасит любого рода сильные шоки, так что они не приводят к социальным катаклизмам. Можно предполагать, что и в ходе этого кризиса вероятность социальных конфликтов у нас будет существенно меньше, чем во многих других странах. Там все по-другому устроено. При столкновении с серьезными трудностями там сразу начинают выгонять людей, а у нас это последнее средство. У нас к шокам на рынке труда приспосабливаются иначе - выработан целый арсенал нестандартных адаптационных механизмов (отпуска без содержания, снижение зарплаты и т.д.). В России, в отличие от Запада, можно снижать цену труда.

Что касается социологов, политологов, экономистов, которые предрекают ужасы, то я еще в 90-е годы, когда ожидать таких ужасов было гораздо больше оснований, противостоял этим катастрофическим прогнозам, и мне нет смысла сейчас отказываться от того, что я утверждал тогда. Почему сейчас все должно резко поменяться, мне - во всяком случае, пока - не очень понятно. В нашумевшей "новочеркасской"статье Евгения Гонтмахера никак не объясняется, почему в 90-е годы, когда ситуация была на несколько порядков более катастрофичной, ничего похожего на то, что он описывает, не было, а сейчас вдруг это возникнет. Вот если бы он объяснил, что же изменилось за 8-9 лет экономического роста, тогда можно было бы это как-то обсуждать. А так это просто остается этаким субъективным криком души.